Переходы некромантка перенесла без особы проблем, не сказав более ни единого слова в свое оправдание или против самой себя. Все уже было сказано и сделано.
Думать следовало раньше, а сейчас от дум становилось только тошно. И ничего с этим нельзя было больше поделать.
Одиночество в камере было только большим плюсом, поскольку никто не мог наблюдать за тем, что она делает и как себя ведет. Руки ее были в наручниках. К счастью, их додумались застегнуть спереди, что бы было удобнее.
Не о такой смерти думала временами некромантка. Воин должен умереть в бою, в сражении за свою собственную жизнь и не сдаваться ни в коем случае. Сейчас у нее был один выход: откусить себе язык и умереть от кровопотери, а потом просто переродиться без части умений. Это не было так страшно, но.. В таком случае умирал ее малыш. На это она пойти не могла. Ни одна мысль не смогла пошатнуть ее самообладание и решимость.
Если бы она убила своего же собственного ребенка - то просто не смогла бы потом жить. жизнь некромантки, некогда великой и могущественной, такой Совершенной и необычной, зашла в тупик, из которого не было выхода.
Она сидела всю ночь сидя в позе лотоса и касалась пальцами своего живота, чуть поглаживая его и что-то бормоча под нос. Спать не хотелось совсем, а чувство вины перед Ароном все возрастало.
Она всю ночь шептала о том, как сожалеет, что позволила ему полюбить себя. Просила прощения у малыша, время от времени шепча что-то вроде слов, которые говорят любящие матери, что бы успокоить своих детей темой грозовой  ночью.
Ее жизнь - рассказ о боли и потерях, о том, чего стоит власть, и о счастье, которое невозможно догнать, как бы быстро за ним не бежать. Но разве ее любовь не стоила того, что бы не жалеть ни о чем после смерти? Та радость и покой, счастье и битвы, что она пережила вместе с Ароном - стоили того, что бы не жалеть о своей смерти.
И утро, что настало за бессонной ночью размышлений - уже настало.
Стражников, чьи шаги было слышно издалека, она встретила уже стоя, имея в сердце небывалую непоколебимость, смирение и гордость. Чувства, возвышающее ее над всеми людьми, корыстными и суетливыми. Чувства, рожденные жарким пламенем любви и надежды в сердце.

Отредактировано Mirabel Dagon (2013-06-26 15:44:32)

Некромантка безмолвно вышла следом за стражами. По логике вещей она должна была вырываться, кричать, молить о пощаде ну или грозить расправой, но этого не происходило. Вместо этого она взирала несколько благосклонно и отрешенно на всех окружающих её людей,  и ничуть не удивилась тому, что что ей решили заколоть волосы в пучок.
Уже тогда она догадалась о своей участи. Гул толпы достигал ушей некромантки.
"А меня, оказывается, ждут"- подумала она, не испытав от сего факта ни радости, ни горя.
В сопровождении стражников и под их чутким надзором некромантка последовала к телеге и забралась в нее так, как того требовали от нее сопровождающие.
По правде говоря, Мира испытывала легкий мандраж перед тем, как выехать из тюрьмы. Ее последнее публичное появления все-же. Для такого случая, ей казалось, она плоховато одета. Но ничего не сделаешь, да и не хотелось. Скоро ее губы окрасит в алый цвет кровь, а платье заиграет новыми кровавыми оттенками.
"Хоть бы дали последнее желание."- думала про себя Мира. Она придумала что попросит уже давно.